Одним из отличительных свойств человека (среди большинства представителей остального животного мира планеты Земля) является то, что он может осознанно вспоминать минувшие события, и в том, что он способен их анализировать. Мои таксистские мемуарчики, как правило, это не просто увеселительные рассказы из жизни горно-алтайского таксиста, но и поучительные наставления, и прежде всего - себе самому.

Не секрет, что насмотрелся я, конечно, всякого. И анализировать могу долго и нудно. И что же я замечаю?

Вот еду, например, однажды ночью по маленькой тёмной улочке в поиске нужного адреса заказавших такси пассажиров и вдруг вижу заплетающейся походкой спускающуюся со стороны вершины горы Тугаи фигуру. Останавливаюсь, чтобы пропустить этого пьяного шатающегося мужика (а то вдруг его нарушенная координация пересечется с траекторией движения моей машины), и тут он неожиданно для меня открывает пассажирскую дверь и плюхается на переднее сиденье, говоря короткое:

- Домой отвези!

Я, предполагая, что это и есть пассажир, которого я ищу, вопросительным тоном называю ему конечный адрес своего заказа.

- Нет, - мотает он головой и называет свои координаты - совершенно другие дом и улицу.

Но я ведь таксист, а не извозчик ночных алкоголиков. Я твёрд и непреклонен:

- Мужик, - говорю, - я тут на заказе, ко мне пассажиры сейчас должны выйти - вываливайся так же, как и завалился!

- Меня отвези, а потом езжай, куда хочешь, - отвечает он с ещё большей железобетонностью.

- Ну, хорошо, - смиряюсь я после нескольких минут препирательств, уже не желая полночи воевать до победы, - это будет стоить тебе сто рублей.

- Денег у меня нет.

- Ха. Ну, и здрасьте! А почему же я тебя тогда должен куда-то везти? - спрашиваю, удивлённо поднимая брови.

- Потому что я - Хозяин! - с мистическим холодом в голосе произносит мой ночной незваный гость.

- Хозяин чего? - уточняю я.

- Хозяин горы!!! - сверля меня сверкающим наполеоновским взглядом, говорит он…

Я понимаю, что мир переполнен людьми, желающими показать друг другу свои зубы, свой вес, свою силу, свою крутость.

Я и сам в какой-то мере так делал и делаю.

Например, в тот раз, когда, довезя в пять утра двоих крупных молодых алтайцев от вокзала до "Колхозки", попросил с них сто рублей (округлив стоимость в меньшую сторону), а в ответ услышал:

- Денег нет. Давай "по-братски"…

И вышли. Ну, типа того, что я полночи стоял, чтобы их, разомлевших, по-братски на четыре километра переместить, да ещё и в гору по ухабам поднять.

А они стоят рядом с машиной, крутые, как яйца, и, достав смартфон, кого-то вызвонить пытаются.

Я открыл окно, сдал назад, чуть не наехав им на ноги, и спокойно изъяв из рук одного из них сотовый, сказал, что верну телефон всего за сто рублей.

- Ты что беспредельничаешь? - возмутились парни.

- Это ещё большой вопрос, кто из нас беспредельничает! - ответил я.

- У меня только мелочь. Ты, что ли, мелочью брать будешь? - развел руки кидала.

- Ничего, возьму и мелочь.

В ответ принаглевший пассажир, подумав, достал из кармана множество смятых купюр, выбрал из них сторублевую и протянул мне, взамен получив свой смартфон.

Я вспоминаю, что в тот момент я действовал архисмело, потому что почувствовал в себе огромную внутреннюю силу. Как говорил Данила Багров устами Сергея Бодрова-младшего (в фильме "Брат-2"), "я думаю, что сила - в правде". И я где-то читал, что поединки, схватки, дуэли произошли из традиции выяснения, кто прав: потому что считалось, будто правда увеличивает силу человека, поэтому тот, кто оказывался сильнее, доказывал победой свою правоту.

И было дело, я бесстрашно доказывал свою правоту, отвозя в отделение полиции спецназовца, раза в полтора крупнее меня, который не хотел рассчитываться за поездку, всю дорогу усиленно придираясь к моей внешности, и найдя в этом (в конце поездки) причину своего отказа от оплаты. Он уже открыл дверь автомобиля, чтобы выйти, но я тормознул его, тронув за ширококостное плечо и захлопнув дверцу:

- Постой! Или расплачивайся, или отвезу обратно, откуда забрал.

- Реально? Может, ещё и в полицию отвезёшь?

- Могу и в полицию сдать, - я тут же оценил всю выгоду такого предложения: до начальной точки заказа ехать километров пять, а до полиции всего один.

- Да я ж тебя в полицию сам сдам, - уверенно заявил спецназовец, одетый, кстати, в стандартную камуфляжную форму.

Но, к чести полицейских, они быстро разобрались, кто из нас пьян и задирист, и предложили спецназовцу на выбор либо ночь в камере, либо оплату поездки.

- Сколько? - спросил меня полицейский.

- Сто тридцать рублей, - озвучил я скромные показания счётчика (вот поражаюсь: речь-то всегда идёт о таких мелких, копеечных суммах, за которые бы и нечего было бы биться).

И тут выяснилось, что денег в карманах пассажира не было изначально.

- Да есть у меня деньги на карте, давай мы с таксистом доедем до банкомата, сами разберёмся, - пошёл на попятную клиент перед стражем порядка.

- У меня что-то пропало желание с ним куда-нибудь ехать, - резюмировал я. - Оформляйте!

И тут полицейский нашёл соломоново решение: он сопроводил нас сотню метров до ближайшего банкомата, визуально зафиксировал момент передачи денег и исчерпал сей конфликт, не прибегая ни к силовым, ни к формальным методам воздействия.

Вообще, в арсенале таксистов метод возврата клиента в начальную точку заказа при отказе от оплаты достаточно популярен. Таксист как бы наглядно показывает, что ему наплевать на деньги - дело принципа и таксистской "сермяжной" правды. К сожалению, и мне неоднократно приходилось пользоваться таким убыточным, но принципиальным методом.

Однако, если чаще всего метод применяется к подвыпившим юнцам или к конкретным пропивохам, то однажды пришлось испытывать его на совершенно трезвой женщине с ребёнком.

Всё было банально, и не предвещало моего фарса "за свой счет". Заказ. Посадка пассажиров. Включение счётчика. Немного неприятный конечный адрес: придётся запереться крутым подъёмом в гору, но на то он и Горно-Алтайск, что больше половины заказов сложные… Некоторые таксисты за поездки в садовые товарищества или за подъём в гору частенько добавляют свою наценку: двадцать, тридцать, а то и пятьдесят рублей; но я не из таких, поэтому (несмотря на то, что по капельке ухайдокал и подвеску, и резину), выключил счётчик и озвучил ценник строго по таксе:

- Сто пятнадцать рублей.

- Этого не может быть! - возмутилась женщина. - Мы всегда платим девяносто пять! Не больше!

- Кому же, интересно мне знать? - удивился я. - Таксисты с Площади дешевле ста пятидесяти и не повезут. Таксисты по вызову, скорей всего, высадят вас перед крутым подъёмчиком. Счётчик показывает "сто пятнадцать": или оплачивайте, или я могу отвезти вас обратно - пожалуйста, ищите там дурака, который повезёт вас за "девяносто пять".

- Хорошо.

- Что хорошо?

- Поедем обратно… - согласилась клиентка.

И через пять минут мы были снова на Площади.

- Спасибо, что прокатили! - съязвила женщина с пакетом продуктов в одной руке и примерно пятилетним сыном в другой.

- Пожалуйста… - без особого удовольствия и удовлетворения ответил я…

Вот нужно же нам зачем-то показывать друг дружке характер!? Или мы показываем его именно себе, ощущая собственную значимость или подчеркивая независимость? Какую такую правду мы друг другу доказываем и что друг в друге пытаемся воспитать?

На днях женщина, вызвавшая такси к автовокзалу, уже сидя в машине, тоже задавала то ли мне, то ли пространству, свою тысячу вопросов: зачем он так сделал? почему не дождался? разве нельзя было позвонить? Речь шла о водителе автобуса из Барнаула, который должен был доставить в Горно-Алтайск документы, требовавшиеся этой женщине на следующее утро. Автобус пришёл чуть раньше, и водитель, не дождавшись и не позвонив, уехал, хотя доставка уже была оплачена, а на конверте был написан номер телефона получателя.

- Где же теперь мне его искать? - нервничала моя очередная пассажирка. Но опыт подобных нестыковок у меня уже был, и я примерно знал, в каком месте может находиться посылка. К счастью, конверт обнаружился сразу же в ПАТП, в "будке" у шлагбаума, куда мы первым делом и подъехали. Но поведение водителя автобуса оставило малоприятный осадок и в сознании женщины и в её нервной системе, заставив делать лишние телодвижения, тратить свои энергии и дополнительные деньги.

Думаю, что водила автобуса, в свою очередь, имел в этом случае свою правду и ощущал себя только исключительно крутым ковбоем и вряд ли был хоть сколько-нибудь был смущён ситуацией. Я даже будто слышу слова этого ковбоя: "Приехал с Барнаула, вымотался, как загнанная лошадь, голодный, в туалет хочу, а тут ещё конверт передали и за ним никто не пришёл - непонятно сколько ждать, плюнул и уехал, дежурному механику отдал - пусть поищут". Как водится, все мы - большие эгоисты, и не слишком желаем погружаться в проблемы других людей.

- Уже полчаса здесь стою - никто не останавливается, - со вздохом садясь в машину, сказал мне худой пожилой кавказец, голосовавший недавно на одной из улиц Горно-Алтайска. - А я ходить не могу. Ты довези до поликлиники, пожалуйста. Только денег-то у меня нет. Да, вот ещё - видишь? - лицо заточкой, поэтому, наверное, никто и не остановился.

- Лицо как лицо, - окинул я взглядом его орлиный нос, усы и тёмные глубокие глаза, - в чём-то даже благородное. А что значит "заточкой"?

- Да это на жаргоне, на тюремном.

- Так вроде на жаргоне заточка - это…

- Ну да, нож такой или шило. Но я и говорю, что вытянутое у меня лицо.

- А что - сидеть приходилось? - спрашиваю я, выруливая на дорогу.

- Да уж посидел предостаточно. И сейчас вот, только что с майминской зоны освободился.

- И как там?

- Тяжело стало сидеть в последнее время - люди уважение друг к другу потеряли…

Не в этом ли соль, - подумалось мне, - и сегодняшней напряженной атмосферы в обществе? Обыватели без искреннего уважения друг к другу, христиане без проповедуемой ими любви, мусульмане без адекватной толерантности, буддисты без выраженного в поступках сострадания. Говорят, что сегодня мы живём в мире, в котором человечность считается слабостью, а наглость, хищность и эгоизм силой. Может быть, это и так. Устои нашего общества так сильно разболтались, что их даже трудно уловить.

А нашему ОБЩеству было бы неплохо видеть какие-нибудь ОБЩие цели и стремиться к реализации ОБЩих задач. Потому что в такой консолидации тоже проявляются и крепость, и сила.

Вот у каждого из нас есть своя внутренняя сила, но не каждый может её рационально использовать, либо в попытках использования множества личных сил векторы различных устремлений гасятся в масштабах общества по схеме "лебедь, рак и щука".

Политики ведь не зря бьются за поддержку избирателей: вместе с голосами электората они получают возможность управлять силой каждого, направляя её в единое русло, решая глобальные задачи. Но политики в последнее время измельчали и используют суммирование сил, как правило, лишь на реализацию своих амбиций, подчеркивая тем свою слабость.

Лично я бы на месте политиков (почему бы не помечтать), пожалуй, проповедовал бы и объединял людей, ставя перед ними задачу личного счастья. Несмотря на примитивность формулировки, каждый должен понимать, что достижение счастья - тоже труд, причём огромный. Ведь человек должен очистить мысли настолько, чтобы примагнитить к себе свою истинную любовь. И каждый должен прийти к любви в семье. А дети, рожденные в любви, - это духовно высокие души, потенциально высокие. Однако к их зачатию нужно обязательно готовиться - отбрасывать вредные привычки (такие, как курение и алкоголь), избегать грязных слов, следить за здоровым питанием, быть в гармонии с природой и так далее. И общество должно поддерживать и окружать вниманием будущих мам, обеспечивать развитие и воспитание детей в свете приближения более нравственного будущего.

Безусловно, забота о будущем поколении - благородная идея, которая достойна стать государственной, но, как мне кажется, я (как и никто другой) не имею права и не могу управлять силами других людей, пока не научусь управлять своей собственной.

Увы, не всегда я могу похвастаться ситуациями проявления и присутствия собственной силы, будь я хоть четырежды прав. Приехал я как-то раз на вызов, а клиент конкретно затупил: сначала долго не выходил, потом сел в машину, а только я включил счётчик, он попросил подождать товарища. Минут через десять, когда счётчик перешагнул сотню рублей, пассажир вышел из машины и, войдя во двор дома, пропал ещё минут на пять. Потом вышел из калитки снова один, снова сел в машину… И, похоже, я сказал ему что-то типа "скоро уже накапает двести рублей, а мы никуда ещё не тронулись", и он снова побежал за "товарищем". Вышли они уже вдвоём, и "товарищ" оказался пьян до фазы буйности, он жаждал крови и рукопашных разборок:

- Выходи из машины, - кричал этот молодой крепыш, несмотря на глубоко ночное время, - я тебе покажу, как вымогать из людей деньги. Какие двести рублей? Выходи - разберёмся!

А я в этот момент ощущал такую слабость - и моральную, и физическую; мысленно проклинал эти полчаса простоя; думал о том, что и нужно бы наказать эту пьянь, но у меня от работы на износ (мало спал за последние несколько суток) совсем не осталось сил, и даже сердце работает с перебоями…

- Слушай, - ответил я. - Если я с каждым недовольным нетрезвым пассажиром буду драться, то у меня не останется ни времени, ни здоровья, чтобы таксовать...

И я уехал. Сделав, однако, вывод, что по ночам желательно спать, накапливая энергию и восстанавливая силы, а не шариться по городу в поисках неоплачиваемых приключений.

Я начал учиться пребывать постоянно в состоянии силы. Но до сих пор мне встречаются такие пассажиры, которые способны вывести из равновесия, стараясь выпить мои энергии "до дна". В последний раз это была тётка, недовольная "низкой" скоростью передвижения такси:

- Везёте медленно, чтобы побольше денег содрать, - заявила она.

- У нас ценник не зависит от скорости - учитывается километраж, - парировал я.

- Ну-ну, рассказывайте мне сказки. Зачем бы вы ехали так тихо, если бы не имели с этого выгоды?

Я взглянул на спидометр:

- Мы едем со скоростью пятьдесят восемь километров в час - с предельно разрешенной скоростью.

- Да, я всегда здесь под восемьдесят, восемьдесят пять гоняю, - подчеркнула женщина свою принадлежность к касте автомобилистов…

- Ну, и гоняйте - а я не собираюсь получать пятьсот рублей штрафа с каждой сторублевой поездки, - ответил я. - Это глупо и нерентабельно, на каждом столбе камера…

- Камер здесь нет!

- Как это нет? - удивился я. - Вон, посмотрите на столбе.

- Она на скорость не реагирует!

- Поверьте моему опыту, ещё как реагирует.

- Всё равно, - продолжала настаивать пассажирка, - скорость можно превышать на двадцать километров в час. Значит, можно ехать под восемьдесят!

- Каким это образом? Там знак стоит "ограничение скорости - сорок".

- По городу везде можно ездить "шестьдесят"! И знаки везде "шестьдесят"! - от женских аргументов стало веять наглым привиранием.

Я понял, что спорить бесполезно, и замолчал. Но вдруг заметил, что обессилел. А я ведь собирался ещё завершить эту заметку, чтобы успеть сдать её в печать. Вот и не получилось. Потому что я стараюсь не писать ничего в состоянии слабости: закрадётся эта слабость между строк, и заражу ею читателя. Пришлось поехать домой, лечь спать, восстановить силы и уж тогда дописать. А дописать-то я, собственно, хотел историю про "хозяина горы".

В общем, кончилось тем, что ко мне вышли "мои" пассажиры, невозмутимо сели на заднее сиденье, назвали конечный адрес, и мы поехали. По дороге я попытался объяснить им, что мужика на переднем сиденье я не знаю, и везём мы его только как балласт, но чем раньше нам удастся его скинуть, тем лучше. Вскоре я остановился на повороте нужной "хозяину горы" улицы и показал ему, куда идти. Мужик присмотрелся, местность узнал, нехотя вылез и пошёл во тьму...

Да пребудет с вами сила!

Просто таксист