Аэропорт. Может быть и некорректно называть это место святым для любого таксиста, но уж волшебным мы можем назвать его точно. Представьте, что в городе таксисту нужно работать целый день, перевозя уйму разных, не всегда приятных, пассажиров, натыкаясь на порожняки, тратя время на ожидание каждого клиента. А в аэропорту, если повезёт, можно подцепить дальнюю поездку по цене даже выше «базовской», да ещё и на базу с этого рейса никаких процентов платить не придётся. И клиенты в аэропорту, как правило, платежеспособные, опрятные, культурные – одним словом, приличные.

Недаром за возможность таксовать в аэропорту водители готовы «сражаться» - объединяться в организованные группы, вырабатывающие собственные правила и прайсы, придумывающие своё наименование и униформу, планирующие внутреннюю очередность дальних поездок и схемы отсечения от клиентов случайных таксистов-одиночек. В общем, как и везде (на «рыбном» месте), пришлый таксист сильно рискует нарваться на неприятности.

С горно-алтайско-аэропортовской мафией я, худо-бедно, но всё-таки могу найти общий язык, так как в возрождённом Горно-Алтайском аэропорту таксую буквально с первых дней его открытия. И потому, конечно же, мне приходится его и любить, и уважать: и за то, что он меня кормит, и за то, что дарит встречи с интересными пассажирами, а значит даёт пищу для размышлений и темы для газетных статей. То есть хочу сказать, что нам, таксистам, Горно-Алтайский аэропорт очень дорог и близок, и всё, что с ним происходит, мы тоже принимаем достаточно близко к сердцу.

Сначала я услышал от пассажиров, что аэропорту Горно-Алтайска собираются присвоить имя Бердникова (кто не знает – руководителя Правительства Республики Алтай). Собственно говоря, это ведь именно он формально подписывал бумаги на возрождение аэропорта. Выбивал финансирование. Заслуга конкретная, но информация меня покоробила: для меня Бердников – руководитель, при котором усиливается социальное расслоение вверенного под его управление населения; царит бюрократия и очковтирательство, когда развитие региона более заметно в отчетах министерств правительства Республики, чем в реальном улучшении уровня жизни народа; руководитель, в чьём ведомстве популярны клановость, кумовство и казнокрадство, чаще всего, конечно же, уголовно недоказуемое, закомуфлированное под благие действия, к которым законодательно невозможно придраться. Да и не нужно придираться. Каждый по-своему понимает слова честь, достоинство, долг, ответственность, общее благо… И судить других людей – не моя забота, однако именем Бердникова я бы аэропорт не назвал.

Но оказалось, что мои эмоции о приземлённых неидеальностях существования, о порочности системы власти и предсказуемом эгоизме людей в условиях духовного кризиса были вызваны всего лишь очередным фейком: никто именем нынешнего главы Республики аэропорт называть даже не планировал. Инициированный Русским географическим обществом, Российскими историческим и военно-историческим обществами и обществом русской словесности конкурс заведомо предполагал присвоение имён великих людей сорока пяти аэропортам страны лишь из списка уже усопших людей.

Потом я услышал, что сами работники аэропорта практически единодушно высказываются за присвоение своему рабочему пространству имени Рериха. Прекрасно, но только, кто же им позволит? – подумал я, предполагая полное выветривание духовной составляющей у людей, дорвавшихся до власти.

И только спустя пару недель я понял по какому поводу доносились до меня все вышеозначенные слухи. Оказалось, что конкурс был объявлен общенародным и имена, с которыми российские аэровокзалы совместятся, должны выбрать рядовые граждане из списка наиболее популярных вариантов.

Я полез в Интернет и обнаружил, что к горно-алтайскому аэропорту изначально пристреливалось на пробу одинадцать оставивших свой след в истории личностей. Это, например, писатель, исследователь и руководитель строительства Чуйского тракта Вячеслав Шишков; первый алтайский писатель и переводчик Михаил Чевалков, чьим именем названа Национальная библиотека; ещё один национальный писатель и русско-алтайский переводчик Лазарь Кокышев; учёный Владимир Вернадский, прославившийся созданием учения о ноосфере – едином информационном поле Земли; императрица Елизавета Петровна, узаконившая вхождение Алтая в состав России; первый местный доктор наук Сазон Суразаков; местный конезаводчик, выведший новую породу коней, скрестив арабских скакунов с алтайскими лошадьми, Аргымай Кульджин; герой Советского Союза военный лётчик Евгений Трофимов.

В финальную же стадию народного голосования за выбор имени для горно-алтайского аэропорта вышли три фамилии: Шуклин, Рерих и Чорос-Гуркин.

Тем временем социальные сети раскалились обсуждением новости об объявленных среди россиян конкурсах о присвоении аэропортам страны имён великих людей. И, обсуждая, все сходились в одном. Мол, как всегда, складывается впечатление, что более актуальной проблемы у представителей власти опять не нашлось.

Мои друзья из Новосибирска высказались, что нетрудно понять, откуда уши растут: на оперативный простор снова вышла шайка подражателей «развитым» странам, а в практике Западного мира широко распространено наречение воздушных вокзалов именами известных личностей. Однако, если в Нью-Йорке аэропорт имени Кеннеди называют так, чтоб отличить его от остальных аэропортов города (Ньюарк Либерти и Ла Гвардия – кстати, эти аэропорты – совсем даже не именные), то в Новосибирске присвоение имени станет не таким уж необходимым действием. Новосибирские пользователи соцсетей проиллюстрировали это предполагаемой сценкой из будущего – мнимым разговором таксиста с пассажиром. Вот типа сядет пассажир в такси и скажет:

- В аэропорт!

- Имени Покрышкина? –уточнит таксист.

- А что, у вас какой-нибудь ещё аэропорт имеется? – удивлённо переспросит пассажир. Ведь все аэрорейсы в последние годы разлетаются в эНске только из одного места – Толмачёво, и название это давно стало там привычным и нарицательным. Так нужно ли его переобзывать?

Но в Новосибирске-то как раз второй аэропорт всё-таки имеется, чего уж точно никак не скажешь о Горно-Алтайске: здесь второго аэропорта в обозримом будущем никак не предполагается, здесь и первый ещё недостаточно развит. И есть ли смысл тоже называть его в честь кого-бы-то-ни-было?

Я тоже считал, что особого смысла в этом действии нет. Пока не узнал, что среди имён рассматриваемых кандидатур фигурирует фамилия невероятно достойного этой чести человека - Николая Константиновича Рериха. Масштаб его личности, заряд его Духа, глобальность его мыслей, поступков и свершений поражали современников и продолжают удивлять тех из нас, кто хоть немного знаком с биографией этого подвижника человеческой эволюции.

С достаточно юных лет Рерих самостоятельно приступил к раскопкам найденных им курганов, со скурпулёзностью профессионального археолога отмечал места на карте, анализировал и описывал находки, и говорят, что некоторые найденные им предметы даже стали экспонатами Эрмитажа, где их можно увидеть и теперь.

Он закончил Академию Художеств. И первая же из его работ, попавшая на публичную выставку, под названием «Гонец» была куплена Третьяковым для его галереи.

Его «Гонца» увидел и оценил и маститый писатель того времени - Лев Николаевич Толстой. Толстой пожелал Рериху:

- Пусть ваш «Гонец» высоко руль держит, тогда доплывёт. Случалось ли вам в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно: иначе снесёт. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше – жизнь всё равно снесёт.

Рерих принял к исполнению завет Толстого. Вся его жизнь – подтверждение того, что все выбираемые им цели и задачи были поистине мирового и даже космического масштаба.

К рубежу так называемого «возраста Христа» он подошёл имея за плечами многочисленные, в том числе зарубежные, выставки картин и звание академика российской Академии Художеств, Рерих возглавил творческую группу «Мир искусства», участвовал в оформлении спектаклей в Петербурге и Париже.

Рерих всегда был в гуще событий. Он расписывал и проектировал православные храмы, но с лёгкостью вошёл и в строительный комитет по возведению первого буддийского храма в Санкт-Петербурге, и в процессе строительства Храма встретился с бурятским Хамбо-ламой Даши-Доржо Итигэловым. Именно от него он услышал подробности о загадочной райской стране Шамбале – мистическом месте, где живут просветленные души – Махатмы – управляющие эволюцией человечества, и эта информация во многом определила ход его дальнейшей жизни.

Для тех, кто не знает, кем является Хамбо-лама Итигэлов, скажу: это нетленный святой, который в 1927 году ушёл в медитацию, впав в состояние «самадхи», и завещал достать его из кадрового саркофага через семьдесят пять лет. В 2002 году бурятские буддисты перевезли тело Итигэлова, не имевшее признаков гниения и разложения, в Иволгинский дацан, где оно находится и по сей день. Учёные подтвердили «жизненные характеристики» изученных клеток тела Хамбо-ламы, несмотря на многие десятилетия его захоронения.

Вообще, за свою насыщенную жизнь Рерих встречался с массой ярких личностей: он запросто мог вести беседу с Далай-Ламой, а через некоторое время беседовать уже с Президентом Америки. В эпоху не слишком-то развитых, по нынешним меркам, коммуникаций Рерих умудрялся участвовать во многих событиях планеты, был вхож в кабинеты первых лиц многих государств. Накануне второй мировой войны Комитеты Рериха работали в нескольких десятках стран. Но самого Рериха попеременно объявляли то шпионом коммунистов, то человеком, готовящим захват власти и ищущим политического влияния. Однако все помыслы Н.К. Рериха были посвящены духовному наследию человечества. Объехав полмира, он видел массу разрушенных в ходе различных войн, революций, конфликтов и распрей памятников и объектов культуры, и его реакция на проявляемое людьми варварство была однозначной:

- Как прекрасен бы был мир, если б все шедевральные достижения цивилизаций не были разрушены и уничтожены!

И Рерих придумал Пакт о сохранении мировых культурных ценностей (который в итоге и заставил подписать лидеров ведущих держав), придумал Знамя Мира, которое должно было водружаться над объектами, имеющими культурную и историческую ценность, в связи с чем такие сооружения становились якобы неприкосновенными для играющих в войны милитаристов.

За эту деятельность Рерих был включён в список кандидатов на Нобелевскую премию Мира, вот только ряд клеветнических статей и действий недоброжелателей не дали ему её получить…

В любом случае за всеми действиями Рериха чувствуется невероятная энергия, любой его шаг был авторитетен и масштабен. Если он открывал в США Рериховский центр, то это сразу же было многоэтажное здание с музеем картин, кабинетами для творчества и исследований и залом для конференций, со штатом преподавателей в области науки, культуры и духовных практик. Если организовывал работу сподвижников в Индии, то заявлял о себе не больше – не меньше, как об Институте Гималайских Исследований «Урусвати». Если добивался возможности работы в Горном Алтае, то создавал Корпорацию «Белуха» с перспективой создания примерно в районе Уймонской долины города знаний и духовных поисков под названием Звенигород.

Великий исследователь жизни, художник и писатель, путешественник, теософ и мистик. Создатель и проводник в земной мир Учения Агни-Йоги – синтеза мировых религий, науки и философии. Учения, примиряющего людей различных конфессий, профессий и концепций. Учения Живой Этики, призывающего каждого к достижению мира, гуманизма и гармонии в себе, к самосовершенствованию и развитию каждого, и тем самым к эволюции всего человечества…

Николай Рерих никогда не оставлял желания попасть в Шамбалу, страну, которую все и всегда считали вымышленной, но он верил рассказам Хамбо-ламы Итигэлова, что эта страна истины затеряна где-то среди неприступных гор и существует в реальности. И он организовал научную экспедицию по Азии, которую, конечно же, нельзя было назвать напрямую, шамбалопоисковой - по причине её финансирования Министерством сельского хозяйства США. Просто, где бы не появлялся Рерих, он окутывал всех своей энергетикой, и люди власти принимали нужные ему решения, а миллионеры готовы были оказывать финансовую помощь.

Когда я застываю в нерешительности перед любым, пусть даже мелким, но новым шагом в своей жизни, когда погрязаю в сомнениях стоит ли вылезать из привычного комфорта существования, когда моя, выросшая до огромных размеров, лень садится мне на плечи и пытается управлять мной, я вспоминаю именно Николая Константиновича Рериха и именно момент старта его Трансазиатской экспедиции. Представьте. Деньги от американского правительства (около миллиона долларов) были получены; снаряжение, продукты, транспорт – закуплены; день отправления назначен. Оставалось дождаться американских специалистов – учёных, которые тоже должны были принимать участие в намеченных исследованиях, но они задержались в пути и не смогли вовремя приехать. «Мы не можем их ждать», - сказал Рерих и дал команду выступать в поход. Эта фраза, нацеленная на чёткое исполнение намеченного, на неимение никаких прочих обязательств кроме долга перед высшей целью и собственной совестью, часто звучит во мне, подгоняя и в реализации себя, и в дерзаниях по рождению и воплощению замыслов и амбиций.

Пять лет длился переход из Индии через всю Азию и обратно. Огромный труд. Десять тысяч километров пути. Заснеженные перевалы высотой в шесть тысяч километров и знойные безводные пустыни. Лишения и опасности. Шайки разбойников и препоны властей. Но осенённый божественной помощью Рерих выстоял. Работал. Вместе со всей семьей – женой и двумя сыновьями. За одну только азиатскую экспедицию написал около пятиста картин.

Насколько сильна была его божественная защита, можно судить по тому факту, что, посетив Москву, Рерих встретился с должностными лицами, управляющими в то время нашей страной - пытался доказать чиновникам от власти, что буддизм и коммунизм имеют в основе одинаковые нравственные идеалы, пробовал получить разрешение на создание культурно-промышленного центра в Горном Алтае. Но Николай Константинович был разочарован новой российской властью. Режим был кровавым и жестоким. Уже покатилась волна репрессий неугодных власти людей. Дзержинский подписал приказ и об аресте Рериха. И что же? На следующий день Дзержинский скончался. В суматохе Рерих покинул Москву, распространив слухи, что едет в Абиссинию. Газеты напечатали, что Рерих направился в Африку, но под Абиссинией Рерих законспирировал Горный Алтай. Это знали только самые близкие ему люди, никакого афиширования – просто, прибыв в Новосибирск, Рерих со своими людьми потерялся на месяц.

Говорят, что именно в Горном Алтае он обнаружил Шамбалу. После путешествия сюда Рерих пророчествовал, что духовное возрождение мира начнётся именно с Алтая.

Но вернёмся к конкурсу. Поначалу в гонке за название аэропорта безоговорочно лидировал Рерих – так же легко, насколько велики его поступки. Однако то ли скандинавская фамилия, то ли незнание биографии, заслуг, авторитета и силы личности Николая Константиновича, вызвали в среде местного населения волну призыва голосовать за коренного алтайского художника Григория Чорос-Гуркина. И ведь сработало. Чорос-Гуркин вышел в лидеры голосования. Но ненадолго. Тогда в сети возник новый «выброс» - в смысловом изложении рассылка звучала примерно так: если ты истинный алтаец, то проголосуй за земляка, за Чорос-Гуркина; проголосуй со всех своих телефонов и через социальные сети – один человек может растиражировать свой голос пять, а то и десять раз, система этого не учитывает; и мы победим!

И новый всплеск псевдонационального самосознания принёс талантливейшему на мой взгляд художнику и несломленному духом общественному деятелю Григорию Чорос-Гуркину ощутимый перевес.

Но при всём моём уважении к Илье Шуклину и его героизму в войне с фашизмом; к Григорию Чорос-Гуркину, его делам и картинам, я всё-таки не могу даже пытаться сравнивать их с Рерихом. Рерих до сих пор – мировая величина, и будет оставаться таковой ещё долгое время. И ни одному образованному человеку в мире не придётся объяснять чьим именем назван аэропорт, если он будет назван в честь Рериха.

Масса туристов посещают Республику Алтай, поскольку Алтай «разрекламировал» им именно Николай Рерих. Рерих мечтал жить и трудиться в Горном Алтае, мечтал вернуться в Россию, но не смог, так как Правительство Советского Союза несколько раз отказывало ему в визе и возвращении на родину. Но Дух Николая Рериха не только живёт, но и работает в горах Алтая.

В селе Верхний Уймон - месте, где он когда-то останавливался, организована пара музеев в его честь. Последователи Учения Николая Рериха считают своим долгом хоть раз в жизни там побывать. Некоторые «рерихнутые» (так у меня в такси называл их один парень из Коксы) остаются жить в Усть-Коксе или в окрестных деревнях. Кстати, говорят, что и потомки Рериха (под такой же фамилией) живут в Соузге, недалеко от Горно-Алтайска.

Так что лично я считаю, что назвать аэропорт именем Рериха было бы логично, заслуженно и фонетически лаконично: Аэропорт имени Рериха. Голосование на сайте «великиеимена.рф» закончится тридцатого ноября 2018 года. Тогда и узнаем, кто победит.

Просто таксист

P.S. Важно не только то, чьё имя будет носить аэропорт Горно-Алтайска, но и то, какую смысловую нагрузку ежедневно будут нести эти воздушные ворота в Горный Алтай для приезжих; и то, как будет оформлен аэропорт имени Рериха, я тоже хорошо представляю. Но только вдвойне важно для меня, какой выбор сегодня делает население Республики Алтай: в пользу ли высшей духовности, хранителями которой народы Алтая всегда являлись, либо в пользу местечкового национализма. Конечно же, Рерих – не алтаец. Он – человек Мира. Если хотите знать, до почтенной старости у него вообще не было своего дома. Нам сложно понять человека, положившего свою жизнь на алтарь культурного прогресса и эволюции человечества. И наш эгоизм может недоумевать, зачем Рерих во время войны перечислял все деньги, вырученные от выставок и продажи картин в фонд Красного Креста и на нужды Красной Армии. Семь тысяч картин и тридцать томов печатных произведений продолжают выполнять его культурную миссию на Земле. Подвиг его жизни горит светочем во мраке наших междоусобных ссор и споров. «И всё-таки Рерих – первый», - вздохнула при мне одна женщина с алтайским разрезом глаз, глядя в свой смартфон. «Такая ли это трагедия?» - подумал я.