Иной раз, сидя в офисе приёма заказов такси, мне приходится слышать, как недовольные пассажиры с помощью нецензурной брани начинают доказывать диспетчеру, что она (а диспетчеры в такси, как правило, женского пола) полностью профнепригодна, раз не может элементарно отправить машину по требуемому им адресу. Это я эвфемистично пересказываю смысл, а диспетчер то краснеет, то бледнеет, то немеет, но потом порою как выдаст ответную тираду, отвечая грубостью на грубость, что даже я готов покраснеть.
- Зачем вы вообще поддерживаете с ними разговор в таком тоне? – спрашиваю я. – Если я, к примеру, подъехал за пассажиром, звоню ему, а он «просит» подождать, но через каждое слово использует выражения ненормативной лексики и грубый тон, лично я, не церемонясь, прощаюсь, объясняю, что не вожу невоспитанных людей и советую заказать такси в другом месте.
- Так они же звонят снова и снова, хотят непременно высказаться, - говорит «девушка».
- Ну, так брань и угрозы – это же подсудное дело, ну уж точно административно наказуемое, а у вас даже сохраняются записи всех телефонных разговоров – так «сдайте» оскорбляющих в полицию, и пусть те разбираются, - советую я.
- Да, сдавали уже, - отвечает мне диспетчер, - один мужик обливал меня грязными словами с ног до головы в течение целого часа, а полицейские потом всего-то и отчиталась, что «воспитательную беседу с ним провели».
Тут я захотел вспомнить и привести примеры моей реальной непримиримости к бранным словам и к пассажирам, которые их употребляют, однако, если честно, получилось, что за матерки я мало кого даже журил, а не то, чтоб ещё и действительно «наказывал» – всего только пару клиентов и высаживал из машины за прямо-таки поток нецензурщины: если же начнёшь предъявлять претензии каждому матерящемуся, есть шанс и вовсе остаться без пассажиров – настолько мат сегодня в моде, настолько часто люди бранятся.
Причём взрослые матерятся обычно, совсем не стесняясь присутствия своих детей. И это меня всегда немного смущает. Для меня это выглядит, как знак того, что эволюция человечества надолго затягивается.
Примерно сто лет назад, когда в России начался образовательный бум, когда государство повсеместно начало проводить курсы грамотности для бедных, строить школы и создавать институты, когда было задекларировано бесплатное образование, и чуть позже, когда Россия стала самой читающей страной в мире – в культуре русского языка в тогдашнем Советском Союзе стала прослеживаться четкая тенденция на повышающуюся грамотность речи граждан, на их увеличивающийся богатый словарный запас и творческое его использование. Я слышал, что кто-то из поэтов-наблюдателей того времени, узрев вектор этого филологического развития, даже предполагал, что к началу двадцать первого века треть страны смогут «стать Пушкиными» - так же легко владеть русским языком, научатся строить грамотные и сложные предложения, полные смысла и одухотворенности. И вот мы уже доживаем второй десяток лет двадцать первого века, а Пушкиных явно меньше, чем ожидалось.
Хотя и Пушкин, являющийся ныне бесспорной иконой русской словесности, вовсе не был святым угодником – кутил, выпивал, не чурался женщин.
Недавно я с удивлением узнал, что одних только дуэлей у Пушкина было назначено около полусотни, а посему и смерть его на дуэли - это как бы «случайная неслучайность». И, оказывается, пуля, выпущенная Пушкиным, случайно угодила его визави, Дантесу, в пуговицу; и, отрикошетив, ранила того в руку. А вот выстрел Дантеса оказался для Пушкина смертельным… Впрочем, я же не об этом. А о том, что бывавший иногда устремленным путешественников и исследователем, иногда – серьёзнейшим литератором, а иногда – просто повесой и кутилой, Александр Сергеевич Пушкин, случалось, употреблял и мат – писал скабрезные стихи, вставлял нецензурные слова для усиления эффекта своих резких эпиграмм…
Кстати, творческие люди иногда весьма способствуют применению в повседневном языке нецензурных выражений. Будучи по натуре людьми подчеркнуто свободомыслящими, независимыми, революционно настроенными, они обычно не признают ханженских границ и условностей порядочности, принятой в обществе, и создают прорыв отмирающих культурных слоёв, эпатируя публику находящимися под негласными запретами словами.
Таков был, к примеру, Джим Моррисон, талантливейший поэт, певец и музыкант, лидер группы «Дорз», который в конце шестидесятых стал для красного словца вставлять нецензурную брань не только в свои песни, но и в общение с публикой на своих концертах.
Полиция не раз арестовывала Джима (и иногда даже избивала) за непристойное поведение, пьянство и употребление ненормативной лексики в общественных местах, но он продолжал подчёркивать публичной нецензурной бранью свою независимость, чем сформировал в среде своих поклонников некую молодёжную культуру употребления «крутых» выражений. Эта «культура» так быстро победила традиционное англосаксонское пуританство, что до сих пор в американских фильмах, например, мы можем слышать «свободно» звучащий мат.
Современные российские фильмы, во многом идущие на поводу у основополагающих принципов зрелищного американского кино, частенько становятся безнадежно далеки от истинного искусства, именно в силу того, что из коммерческих соображений просто делаются по типовыми сценариям и определённым шаблонам, предполагающим в частности и употребление в киноподелке какого-нибудь сквернословия для придания фильму якобы жизненной достоверности.
За последнее время (в томительном ожидании таксистских заказов) я посмотрел довольно много разных современных фильмов, и, прямо скажу, мне резало слух, когда в каком-нибудь российском кинопродукте известнейший актёр демонстративно ругался матом, наверное, чтобы передать напряжение возникающего на экране момента. Умом я понимаю, что такое «творческое» решение имеет право на жизнь, но душа подсказывает, что для неё было бы комфортнее существовать в чистоте благозвучия, нежели в грязи сквернословия.
Тем паче, что нецензурная ругань – это слова, сопровождающие подчас разные негативные эмоции человека – к примеру, страх, агрессию, ненависть, а негатив уж точно мешает полёту души.
Ну, ведь общепринято и все понимают, что мат – это плохие слова, это грубость, это мусор в языке; что нормальный человек вряд ли будет применять этот сленг в разговоре, скажем, с мамой, или с преподавателем в университете, или с Президентом страны. Но мат тем не менее пока непобедим. Пойди работать таксистом в Горно-Алтайске и наслушаешься по уши.
Один пьяный алтайский парень так разматершинничался в моей машине в разговоре с друзьями, что пришлось его «одёрнуть», пошутив:
- У меня в машине за нецензурную брань штраф – пятьсот рублей.
- Да, это ж вы сами, русские, придумали материться. Вот в алтайском языке мата, например, совсем нет, - сразу же перешёл на межнациональные претензии алтаец.
- Грубые слова есть у всех народов, - заверил я, - и ты только что, насколько я слышал, ругался и по-алтайски. Но, если ты – такой националист, то что за нужда разговаривать по-алтайски, и при этом в свою речь вставлять так много русских нецензурных выражений?
Естественно, я осознаю, что для молодёжи мат – это средство доказательства крутости. Но недавно я был с детьми на городском пляжике озера Еланда и был шокирован этой со всех сторон звучащей «крутостью». Матерились практически все, от мала до велика: двенадцати-тринадцатилетние дети в общении друг с другом; купающаяся молодёжь, озвучивающая свои эмоции; родители, ругающие детей; взрослые трезвые мужики и алкоголичного вида пожилые женщины… Вот такая вот окружающая обстановочка для воспитания будущего поколения.
Да, что тут говорить, детей лишний раз боишься наедине с телевизором оставить – вдруг что услышат: фразу в кино супержизненном или песню какую-нибудь свободонравную. А песни нынче пошли очень даже зубастые. Казалось бы, только схлынула волна популярности таких панк-групп, как «Гражданская оборона» и «Сектор газа», а в тренде уже не щадящие добронравного слуха музыкальные произведения группировки «Ленинград».
Но так ли уж нужно докапываться, в чём первопричина повсемемтного употребления грязных слов – в стремлении ли авторитетов уподобиться массе, или в стремлении толпы следовать за авторитетом? Дело, быть может, во внутреннем мире каждого, в привитых и накопленных нравственных ценностях, в возможностях каждого различать, что такое хорошо и что такое плохо. Свой выбор каждый делает сам.
Встречал я неоднократно и таких людей, речь которых была настоящим творчеством, которые хоть и через слово матерились, но делали это так художественно – заслушаться было можно. Однако для себя я уже давно решил, что материться не буду. Как пелось в песне всё той же группы «Сектор газа», «матершинные слова не буду я употре-блять».
Были в той песне, кстати, и такие слова: «Все как будто бы святые, а приди к любому в дом - через каждые два слова каждый ложит матюгом…» Вот такой контраст я недавно действительно прочувствовал.
Подъезжаю к частному дому за пассажиром. Из калитки выходит женщина, которая, повернувшись к дому продолжает разговаривать с мужем. Ну, то есть, что значит «разговаривать» - кроет его трёхэтажными матами, слова не даёт вставить. Потом хлопает калиткой, садится в такси и таким интеллигентнейшим тоном произносит:
- Будьте любезны, отвезите меня, пожалуйста, - и называет адрес.
Вот и пойди-разберись, какой человек настоящий: волк ли тебе встретился в овечьей шкуре или овца примеряла волчий прикид? В любом случае нынешняя «свобода слова» меня тревожит.
Ещё пример. Пересматривал намедни ролики в Ю-тюбе, что и где в Республике Алтай посетить. Так заметил, что снимают видеоблоггеры, к примеру, вроде неплохой сюжет, но по ходу его развития либо цепляют нецензурные комментарии участников и героев видео, либо сами нет-нет, да и прокомментируют его с использованием крепких выражений. В-общем, вывод таков: никуда сегодня в России от мата не спрячешься – таков уж общий уровень нашей культурности. Но что это может обозначать?
А то, что наше сознание человеческое возвращается на уровень инстинктов, на уровень, что называется, «ниже пояса». Ведь ненормативная лексика – это, как правило, слова, обозначающие гениталии или действия с ними связанные. И это перенос сознания в область нижних энергетических центров.
Доказано, что в человеке масса энергетических центров, но основными считаются семь, расположенные вдоль позвоночного столба. Нижние отвечают как раз за сексуальные энергии, сердечная – за «душевность», горловая – за способности к языкам и адекватное выражение мыслей через слова, открытый «третий глаз» обостряет ясновидение и интуицию, а теменная чакра способна связать нас с Космосом и Богом.
Как правило, у духовно здоровых людей открыты все центры (все чакры), энергии свободно циркулируют по телу, сознание настроено на позитив, а внутренний высоковибрационный свет не даёт приблизиться ни одному вирусу, ни одной болезни. Бунт и главенство сексуальных энергий вызывают дисгармоничность и полное или частичное закрытие верхних чакр, что может вызывать физические проблемы и состояние нездоровья на соответствующих уровнях – больное сердце, больное горло или больная голова. Оно вам надо?
Я бы не советовал материться и ещё по одной причине. Как это ни печально, но человек смертен в своём физическом теле. Однако за годы жизни он может стать светлее или темнее в смысле хотя бы своей энергетики.
Говорят, что Будда так ответил юноше, умолявшему помочь его умершему отцу переместиться в рай:
- Пойди, и принеси два кувшина – один наполни маслом, а другой камнями, и запечатай оба кувшина смолой.
Юноша, подумав, что всемогущий Будда готовит некий ритуал, быстро выполнил поручение.
- А теперь опусти кувшины в реку. Возьми палку и разбей их.
Парень, продолжая думать, что совершает мистический обряд, послушно разбил кувшины.
- Ну, так что же случилось с их содержимым? – спросил Будда.
- Как и положено, масло всплыло, а камни утонули, - пожал плечами юноша.
- Разве я (или кто-то ещё) могу сделать, чтобы было наоборот? Так и содержимое человека поднимается или опускается после смерти только в зависимости от веса накопленных энергий, и никакие молитвы, обряды и заклинания не в силах совершить обратное…
И я, констатируя разгул нецензурщины в современном обществе, могу лишь не поддаваться общей тенденции и не сквернословить, хотя это и очень не характерно для людей моей профессиональной направленности. Но я держусь. И не ругаюсь матом уже гораздо больше десяти лет…
И только, когда я вижу застройку центра Горно-Алтайска типовыми многоквартирными домами, превращающими центр города в спальный район, когда ощущаю, как столица туристического региона уродуется хаотично застраиваемым частным сектором, когда строительные компании выхватывают куски земли, чтобы построить очередной параллелепипедный муравейник, а я сердцем ощущаю, что такие действия перечеркивают все возможные перспективы развития города, как туристического центра, вот тогда, ей богу, дамы и господа, мне почему-то ещё хочется материться…
Просто таксист
